Дейкало: «Специфика режима и часть его репрессивной политики — извращение, искажение реальных смыслов и понятий»

Репрессии — это не только политическое преследование, лишение свободы, пытки и преступления против человечности. В современной Беларуси это часть повседневной реальности в буквальном смысле для каждого человека — причем как взрослых, так и детей.

И речь не только о несовершеннолетних политзаключенных — на начало 2024 года насчитывалось 8 беларусов, не достигших на момент задержания 18 лет. Прибавим к этой цифре детей, которые вынуждены расти без родителей — потому что режим отобрал их и упрятал за решетку. Тех, кому пришлось уехать из страны — многим также без одного или обоих родителей. Наконец, тех, кто остается в Беларуси и чьи права и свободы ежедневно нарушаются.

Беларусские правозащитники рассказали об этой ситуации в литовском Сейме, с целью распространения информации о действиях режима, нарушающих права и интересы детей. Возможно, в перспективе доказанные факты этих нарушений позволят привлечь виновных к ответственности через механизм международного уголовного правосудия.

Филин узнал у правозащитников, каковы масштабы происходящего и возможно ли этому противостоять.

Школа как армия. Или тюрьма

— С точки зрения прав человека, дети, в силу своей физиологической и психологической незрелости, — одна из наиболее уязвимых групп, — говорит юристка-международница, экспертка Беларусского Хельсинкского комитета Екатерина Дейкало.

— Дети, которые живут сейчас в Беларуси и чьи родители не попали под преследование или попали, так скажем, в «легкой» степени — нам кажется, что с ними ничего особо страшного не происходит. На самом деле, это не совсем так.

Репрессии стали частью системной политики государства, которая касается всех сфер общественной жизни, в том числе и образовательной политики. Через нее власти влияют на формирование сознания детей, продвигается так называемая российская «мягкая сила».

Правозащитница напомнила: проще всего выстроить иерархию зависимости человека от государства в школе, армии и тюрьме, причем в авторитарных режимах эти институты часто похожи по функционированию. Но если в армию, а тем более в тюрьму, попадает далеко не каждый гражданин страны, то через школу проходят практически все.

Отчасти поэтому беларусские власти продолжают «зачищать» образовательную сферу: под прессинг попали частные детские сады (в Минске закрылись все) и школы (их осталось всего 6 в стране), теперь дело дошло до вузов (пока проблем нет только у двух). А уж в своей, государственной вотчине идеологизация образования идет полным ходом.

— В какой-то степени это было всегда, но за последние годы можно отметить два качественных пика, — говорит Екатерина Дейкало, — после 2020 года и особенно с 2022-го, после начала полномасштабного российского вторжения в Украину и участия Беларуси как государства-соагрессора.

«Патриотизм» строгого режима

— Специфика режима и часть его репрессивной политики — извращение, искажение реальных смыслов и понятий. У беларусов уже аллергия на словосочетание «патриотическое воспитание». На самом деле, ничего плохого в нем нет, если патриотизм понимается в нормальном значении этого слова. Но в Беларуси не так.

В частности, напоминает юристка, в Кодексе об образовании после 2020 года прописано, что патриотическое воспитание осуществляется «в соответствии с идеологией беларусского государства». А в Конституции, переписанной под Лукашенко и принятой на «референдуме» в 2021 году, патриотизм уже обозначен как долг человека.

Наконец, в концепции правовой политики, принятой в 2023 году, патриотизмом называется способность поставить свои личные интересы ниже государственных. И это уже лишение свободы выражения — школьникам в рамках «патриотического воспитания», по сути, не оставили выбора.

Подготовка различных учебников и введение новых факультативов типа «патриотизм и духовность», участие в «патриотических» акциях, флешмобах в поддержку политики действующего режима, создание военно-патриотических детских клубов, всевозможные мероприятия на тему «геноцида беларусского народа», участие силовиков и представителей РПЦ в воспитательных мероприятиях — форм воздействия на детей много, и появляются все новые.

— Если говорить об идеологических направлениях такого «воспитания», можно выделить два больших трека: антизападничество и дискредитация национального компонента, — констатирует Екатерина Дейкало.

У детей укореняют дихотомную модель восприятия внешнего мира: «свой — враг», где «свой» — Россия и Беларусь, а «враг» — Запад.

Используются все нарративы пропаганды относительно войны: формулировка «специальная военная операция», утверждения, что по-другому было нельзя, — все это крайне деструктивно влияет на детскую психику.

— Самовыражению с помощью беларусских национальных символов напрямую препятствуют, а их сами всячески уничижают, протесты против режима отождествляют с действиями нацистов во время Второй мировой войны — это закрепляет у детей ложные представления о своей истории и препятствует формированию национального самосознания.

Точечно происходят вообще вопиющие случаи — например, передача в школьный музей кувалды ЧВК Вагнера с дарственной надписью одного из наемников, участие в «акции памяти» убитого российского военкора, или «суд над экстремизмом» в детском лагере (!).

Все это, подчеркивает правозащитница, не просто насаждение идеологии, но нарушение прав ребенка — на образование, на свободу выражения мнения, гражданских, политических, культурных.

СОП как часть карательной системы

Психолог и правозащитница Ольга Величко отмечает, что последствия «идеологической обработки» в школах будут масштабными:

— У детей начисто отбивается способность к критическому мышлению, к видению мира по-другому, к самостоятельным решениям. А если на инструктаж, что и как нужно делать, накладывается нарратив о том, что сейчас ведется «священная война» и «мы правы, остальные неправы» — это широко отразится на детях, которые в недалеком будущем станут взрослыми, и сулит немалые проблемы.

Еще одним мощным репрессивным инструментом, добавляет психолог, в Беларуси стал СОП — за 2023 год находящимися в «социально опасном положении» признаны 23706 детей, или 11528 семей. И эта цифра многое говорит о вмешательстве государства в беларусские семьи — нередко топорном, неэффективном, запоздалом и увы, часто — карательном.

Вмешательство государства в воспитание детей активно поддерживает православная церковь — с подачи Натальи Кочановой детские дома теперь смогут открывать при монастырях. А недавно с инициативой выступило МВД Беларуси, предложив дать родителям право сдавать детей в «специальные закрытые учреждения» — мол, тут-то с трудными подростками справятся, не смогли воспитать родители, воспитает государство. А как «воспитывает» авторитарное государство, мы рассказали выше.

— Вместе с тем надо понимать, — говорит Ольга Величко, — что страница не перевернута не только у взрослых, но и у детей. Направить их по одному идеологическому треку пропаганде не удается. И кейс, когда в апреле 2024 года задержали шестерых подростков, в том числе девочку из Украины, которые хотели помочь Украине, явно это показывает.

Выход (пока еще) рядом

— Масштабы идеологической обработки беларусских детей пугающие. И если от мероприятий вроде похода в кино на «правильный фильм» или конкурса рисунков в честь 30-летия правления Лукашенко можно увильнуть, то не прийти на урок истории или школьную линейку, где выступит представитель Генпрокуратуры, зачастую нельзя.

Есть ли правовые способы у беларусских родителей этому противостоять, или остается «партизанщина»: разговоры в семье, поиск хороших учителей-репетиторов? — спросил Филин у правозащитниц.

— Все очень индивидуально, беларусская система во многом строится на субъективных факторах — иногда решения зависят от руководства школы или классного руководителя, — поясняет Екатерина Дейкало. — Кому-то из учителей можно сказать, немножко «покачать права», и он не будет доносить в высшие инстанции, другой пойдет и напишет.

Но правовые инструменты пока еще есть.

Факультатив остается факультативом, необязательным занятием, внеучебная деятельность, которой нет в школьном расписании, также не обязательна.

Параллельно не стоит забывать о возможностях обращения в госорганы. Мне кажется, даже если произойдет ядерная война, единственное, что будет работать — это беларусский закон «Об обращениях граждан». Можно писать в районо, и в каких-то моментах это также будет работать.

Но чем дальше идет время и система закручивает гайки, тем больше опасностей появляется для вас это делать, если за вами какой-то шлейф протестной деятельности. И даже если его нет, люди просто боятся. Ответом на жалобы могут быть угрозы поставить в СОП — это тоже часть теперешней репрессивной политики, когда родителям угрожают детьми, а детям — родителями.

Чтобы противостоять нарративам пропаганды, добавляет юристка, гражданское общество, в том числе активисты вне Беларуси, могут — и это немало — предлагать альтернативу. Например, составленные с учетом школьной программы РБ видеоуроки и другие материалы по обществоведению, истории и т.д. — как минимум для старшеклассников.

— Такая информация, доступная для школьников и их родителей, будет серьезным подспорьем, чтобы не позволить укоренить в сознании молодых беларусов насилие, милитаризацию, право сильного. Ведь ребенок — это чистый лист, и «переписать» то, что в него уже вложили, очень непросто.

Ольга Величко дает еще две подсказки. Чтобы минимизировать влияние пропаганды на своих детей, можно написать заявление на обучение по-беларусски — и это, скорее всего, будет индивидуальная программа. Еще одним нестандартным, но действенным способом может стать общение детей и подростков — тех, кто вне и внутри Беларуси. Живые рассказы и эмоции сверстников, говорит экспертка, работают лучше учебников и встреч со взрослыми пропагандистами.