Шрайбман: «Не вижу политического, правового и морального смысла судить Лукашенко не в самой Беларуси»

— Зачем вообще диктаторам выборы? — размышляет Артем Шрайбман на Carnegie Politika, отвечая на вопрос о начинающейся электоральной кампании в Беларуси. — Для внутренней легитимизации перед людьми, которые не особенно погружены в политический контекст, не читают ежедневно новости и не разбираются в том, как должны выглядеть нормальные, настоящие выборы.

Это ориентировано на людей, которым достаточно, что процедура есть, и на основании этого они относятся к власти как к избранной.

В Беларуси до 2020 года проходили опросы о том, считают ли люди выборы честными. И несмотря на то, что выборы всегда фальсифицировались вопиющим образом, это даже не скрывалось — протоколы переписывались, наблюдателей не допускали, об этом писали все беларуские независимые СМИ, которые не были заблокированы — тем не менее по опросам, которые я видел, 40-45% беларусов считали выборы честными.  

Возможно, сейчас эта цифра меньше. В основном это аудитория сторонников Лукашенко.

Им важно знать, что они в большинстве. Важно знать, что их как бы лидер не узурпатор, который держится во власти вопреки большинству, а они и есть представители большинства, даже если это на самом деле не так.

Этот сеанс аутотренинга очень важен, поэтому нужны формальные процедуры. Таким образом ты показываешь, во-первых, своим сторонникам, что они в большинстве и что система не опирается лишь на силовиков и на провластное меньшинство.

Также ты показываешь своим оппонентам, что у вас ничего не получится, потому что система работает, винтики крутятся, мы можем обеспечить победу.

А вы — маргиналы, вы не можете мобилизоваться, у вас нет никаких механизмов для того, чтобы легитимно сменить власть, потому что вот такая в стране легальность, вот такая процедура, и по этой процедуре мы законно занимаем наше властное положение.

То есть это сеанс мотивации для сторонников и сеанс демотивации для противников.

Плюс для самой системы это полезный тест, чтобы посмотреть, насколько эффективно какие звенья работают. Это всегда некий экзамен для номенклатуры на разных уровнях, когда можно увидеть, кто старается, кто не старается, кто заслужил повышение, кто не заслужил.

Можно назвать это неким тонизированием госаппарата, которое тоже, наверное, нужно, потому что без этого непонятно вообще, насколько эффективен у тебя мобилизационный аппарат по привлечению тех же студентов, тех же сборщиков подписей и так далее.

Нужно понимать замер температуры эффективности своей бюрократической машины.

При этом Шрайбман допускает и возможность смены режима, и даже возможность уголовного преследования беларуского правителя.

— Лукашенко не молод. Представить, что он доживет до времени, когда в Беларуси настолько серьезно сменится власть, что она будет готова его выдать в Гаагу…

Напомню, что пока даже ордера нет. Здесь вообще много условностей, много «если», которые должны произойти.

При этом если действительно ситуация при его жизни успеет прийти в точку, где в Беларуси будет власть, которая захочет его судить, то я не вижу политического, правового и морального смысла делать это не в самой Беларуси.

По большому счету он нарушил много беларуских законов, к тому же его режим — даже не с 2020 года, можно вести отсчет еще с конституционного переворота в 1996 году — это режим с сомнительной легальностью.

Зачем делегировать эти вопросы — большой спор. Думаю, этот спор может ожидать нас и в будущем, если у власти окажется при живом Лукашенко какая-то группа, которая будет его преследовать.

Потому что я не уверен, что Лукашенко будет готов отпустить власть в состоянии, когда у него еще есть запас времени, да так, чтобы она перешла без каких-то действительно железобетонных гарантий.

Это будет либо передача власти в семье, либо это будет передача власти, когда Лукашенко будет находиться в таком состоянии здоровья, что до Гааги просто не дотянет.

Представить себе, что это все-таки осуществится сложно, но не значит, что невозможно.

События действительно могут принять какой-то резкий поворот, где транзит не будет контролироваться им, где будет идти вопреки его мнению.

Соответственно, если он доживет до такого транзита, не убежит из страны и останется в зоне доступности будущих беларуских правоохранителей, а не уедет в Россию или Дубай, в таком случае, конечно, этого нельзя исключать.

Потому что, безусловно, любая смена режима в Беларуси, не переход власти внутри этого режима, а именно смена режима будет подразумевать какое-то разбирательство по преступлениям предыдущей власти, масштаб которых выбивается из нормального.

Даже страны с менее брутальными режимами проводили люстрации, разбирательства о преступлениях предыдущих функционеров.

В Центральной и Восточной Европе много таких примеров. А беларуский режим превзошел многие из этих режимов по своей репрессивности, — считает Шрайбман.