Жительница Мелитополя: «Мужа остановили на блокпосту, откатали пальцы и объяснили, что с ним может произойти, если он и дальше будет тянуть с получением российского паспорта»

— Мужа остановили на блокпосту, откатали пальцы и объяснили, что с ним может произойти, если он и дальше будет тянуть с получением российского паспорта, — рассказывает Юлия (имя изменено — С.).

Спустя полтора года оккупации украинский Мелитополь уставили десятками блокпостов, где могут остановить любого, заселили тысячами приезжих, которые без стеснения занимают чужие рабочие места и дома, украинские паспорта и деньги сделали вне закона.

Об особенностях «русского мира» «Салідарнасці» продолжает рассказывать местная жительница.

«Оккупанты сказали: «Забирайте вашу бабку, мы въедем через два часа»

— У нас сейчас сильно ухудшился интернет, — предупреждает Юлия, и наш разговор действительно постоянно прерывается. — Раньше была прекрасная связь, самое современное оборудование, провайдер собирался развиваться дальше, но россияне все вывезли в Крым, а нам, видимо, установили то, что осталось. Теперь максимальная скорость интернета меньше 50 Мбит/с.

Собеседница со сдержанным оптимизмом говорит о продвижении украинских войск в Запорожском направлении.

— Нам бы, конечно, хотелось быстрее, но мы понимаем, какой ценой нашим ребятам дается каждый метр, ждем, держим за них кулачки и молимся, чтобы они остались в живых. Они наши герои.

В городе периодически появляются украинские граффити и листовки. Иногда партизаны взрывают кого-то из коллаборантов. Те теперь ходят с охраной.

Юлия говорит, что настроения местных жителей за последнее время изменились, люди перестали надеяться на скорое освобождение, но обреченности нет.

— Чудо не приходит, а в постоянном напряжении в течение полутора лет жить невозможно. Все просто устали. Но, повторюсь, наша усталость по сравнению с тем, что делают наши ребята на фронте, мелочь, мне стыдно жаловаться.

От тяжелых навязчивых мыслей каждый спасается, как может. Если ничего не придумать и ничем не занять голову, то будешь, как в феврале 2022 года, сидеть и в ужасе смотреть в одну точку. Так нельзя. Поэтому мы учимся жить в новой реальности. Плохо это или хорошо, не знаю.

Мы с мужем, например, чтобы отвлечься, решили сделать ремонт в кухне. Ремонт — это, наверное, последнее, что может прийти в голову человеку, который полтора года живет в оккупации.

Но мы рискнули, просто своими силами сделаем, что сможем: перекрасим стены, обновим кое-что. Это здорово отвлекает, — признается собеседница «Салiдарнасцi».

Вообще главный вопрос мелитопольцев, считает она, — за что жить и кормить семью. В оккупационном городе он ставит людей перед тяжелой дилеммой.

— Все предприятия захвачены россиянами. Можно, конечно, уволиться в знак протеста — и умереть с голоду? Мой муж не уволился, он продолжает работать и получает какие-то деньги.

У них продукция не милитарного и не двойного назначения, обычный ширпотреб. Они не собирают дроны, не клепают прицелы, не копают окопы, слава Богу, потому что если заставят, не знаю, многие ли смогут отказаться.

Сейчас все как-то пытаются выжить. Понятно, что самый легкий способ, пойти, например, на службу в местную полицию, что особенно приветствуют россияне. Или в школу, откуда ушли практически все украинские учителя. Такие варианты мы, конечно, не рассматриваем.

Большинство украинцев стараются выбрать другой путь, пытаясь заработать: кто-то коптит рыбу, кто-то печет хлеб. Однако для этого все равно люди вынуждены были оформиться в российской налоговой и получить российские паспорта.

— Год назад вы рассказывали, что паспорта РФ согласились получить единицы.  

— Постепенно гайки стали закручивать сильнее, ввели много ограничений для «отказников».

Сейчас без российского паспорта нельзя обратиться ни к врачу, ни в одну инстанцию, ни на работу устроиться, причем ни на какую — хоть на предприятие, хоть к частнику.  

Единственные, кто получают деньги от Украины, наши бюджетники, которые отказались сотрудничать с оккупантами. Но делать это становится все труднее, а сегодня еще и рискованно.

Во-первых, появляется все больше проблем с переводами на карты, во-вторых, наличие самих карт украинских банков чревато. Это необходимо тщательно скрывать и самим вести очень скрытный образ жизни. Потому что такого человека могут вызвать в комендатуру и спросить: вы не резидент, без паспорта, не работаете, а за что живете?  

В-третьих, обмен гривен на российские рубли приравнивается чуть ли не к преступлению. Понятно, что в банк с гривнами не пойдешь, делают это по-прежнему валютчики, сдирая огромные проценты.

В магазинах цены с начала года больше не указывают в двух валютах, обращение гривны официально запрещено.   

После выборов (10 сентября в РФ прошли выборные кампании различного уровня — С.) стало больше проверок, ходят и налоговые, и полиция, и по предприятиям, и по домам. На улице любой патруль может остановить и потребовать паспорт.

На любом блокпосту, а их в городе несколько десятков, также могут проверить документы и, если их нет, скорее всего задержат, так сказать, «для выяснения личности». 

Если остановят во время комендантского часа — с 22 до 5 утра — однозначно отвезут в комендатуру.

И я тоже получила российский паспорт, без него не хожу даже в магазин в двух кварталах от дома. Это тяжелый вопрос для всех украинцев, но большинство вынужденно пошли на такие условия существования.   

— Вашего мужа останавливали на блокпосту и угрожали, узнав, что у него нет российского паспорта.

— Да, и он тоже вынужден был его получить — и для того, чтобы сохранить работу, и для того, чтобы остаться на свободе. А вообще угрожают якобы депортацией.

Согласно их новому закону, если у тебя нет документа на легальное проживание — паспорта, визы, вида на жительство или еще чего-то — то тебя обязаны депортировать.

Но это все звучит смешно: как ты здесь получишь визу или вид на жительство? Поэтому единственный способ для нас продолжать жить в своем доме — получить паспорт.

По их телевидению даже показали «образцово-показательный» сюжет о том, как одного мужчину забрали из дома просто в тапках, без вещей, вывезли по направлению к Запорожью на линию разделения и выбросили в чистое поле.

Но на самом деле мы не знаем, что могут сделать с человеком, который отказывается от российского гражданства.

— Никто таким образом не решился попробовать попасть на территорию за линией разделения, которую контролирует Украина?

— Не думаю, что те, кто здесь сознательно остался и не выехал еще тогда, когда это было хоть и опасно, но возможно, куда-то поедут. Мы все понимаем, что там нас никто не ждет. Потому что те, кого ждали, уехали.

Там у нас не будет ни дома, ни средств к существованию. Более того, те, кто здесь остались, как правило, люди, у которых есть или престарелые родственники, или инвалиды, или животные.

И еще одна причина — дом. Мелитополь всегда был торговым центром и городом студентов, поэтому достаточно большая часть жителей — примерно треть — жили в съемном жилье.

Эти люди просто собрали чемоданы, уехали и сняли квартиры в другом месте.

Остальные вынуждены реально охранять свои дома. У многих есть родственники и знакомые, дома которых разбомбили, и от них нам известно, каково это — остаться без дома.

Мы же видим, что происходит с жильем тех, кто уехал. То, что похуже, просто растаскивают по кирпичику. В то, что получше, сразу заселяются россияне или коллаборанты.

Вот знакомые уехали, оставив в своем красивом ухоженном двухэтажном доме (у нас таких в Мелитополе очень много) престарелую бабушку, за которой смотрели соседи.

Пришли оккупанты и сказали: «Забирайте вашу бабку, мы въедем через два часа». Когда услышали, что забирать ее некому, предупредили, «значит, бабка будет жить на улице, нам все равно».  

Они заселяются и в квартиры в многоэтажках, и в общежития.

— Вы сказали, что на самом деле неизвестно, что могут сделать с человеком, который отказывается от российского гражданства.

— Люди у нас продолжают исчезать. Оценить масштаб сложно. Но вот из недавнего, забрали знакомого, на которого, как объяснили, «поступил сигнал».  

К счастью, «сигнал» был якобы о наркотиках, поэтому его допросили в комендатуре, провели обыск, ничего не нашли и отпустили. До пыточной не дошло.

— А сигнал поступил от местных?  

— От соседей. К сожалению, и у нас есть люди, которые используют ситуацию, чтобы поквитаться.

Беззаконие порождает безнаказанность. У некоторых проявляются не самые лучшие черты.

«Российский военный искал дом, украинка ему ответил: «Я тобі домовину, а не дом знайду»

Из-за нового уклада жизни, который пытаются навязать оккупанты, по словам Юлии, страдают и коллаборанты, и сами россияне.

— Бюджетникам сильно урезали зарплаты. Дошло до того, что в одной из школ в начале учебного года полколлектива учителей, которые согласились работать по российским программам, ушли, потому что у них резко уменьшились зарплаты. Вместо 30 тыс. р. они стали получать 20-22 тыс. р.

Говорят, процесс очень похож на то, что происходило в Крыму. Сначала в 2014-2015 годах там люди хвастались своими высокими зарплатами, а пенсионеры — пенсиями. Но буквально через пару лет все изменилось.

При этом курс доллара растет, соответственно, в очередной раз выросли и все цены. Буквально на днях подорожал проезд в маршрутка с 15 до 25 р., а другого городского транспорта у нас нет.

Подорожали все продукты. Еще недавно буханку белого хлеба можно было купить за 20-23 р., теперь она стоит 30-35 р. Литр молоко раньше стоил около 70 р., сегодня — почти 90 р.

Свинину можно было купить за 360-380 р./кг, сегодня — минимум за 440 р., курица стоила 160-180 р., сейчас — от 250 р., десяток яиц не так давно покупали за 70 р., теперь — за 110-140 р. Цены на все бьют по карману.  

— Увеличилось ли количество приезжих в городе?

— В цифрах не скажу, но, по ощущениям, увеличилось. В полиции всю верхушку из местных заменили на россиян. На улицах кругом чужой говор. Например, в маршрутке сейчас водителю, который дает сдачу, могут ответить «благодарствуйте». У нас так не говорят.

Но звучит не обязательно русский язык. В городе очень много выходцев из Средней Азии. Все — торговцы, они устанавливают свои большие палатки, в которых продают хлопок, посуду, обувь.

И люди покупают, потому что все относительно дешевое и более качественное чем то, что везут из России. Украинских товаров, которые нас вполне устраивали, больше нет.

Пожалуй, только наши предприятия пищевой промышленности, которые хоть и перешли под российскую юрисдикцию и стали получать другое сырье, но сохранили свои технологии, рецептуру, традиции. В целом в качестве потеряли, но их продукция все равно лучше, чем чисто российское.

— Люди по-прежнему боятся откровенничать друг с другом?

— О погоде мы говорим с кем угодно. Но на политические темы я, например, опасаюсь говорить со всеми, кроме мужа. Некоторые, бывает, не выдерживают.

Недавно на остановке к женщине подошел военный и спросил, где находится какой-то дом. Она ему ответила: «Я тобі домовину (с укр. — гроб), а не дом знайду».

Если честно, я тогда очень испугалась за эту женщину, знаю, что у нее пожилая мать, и, если ее заберут, та просто не выживет.

Чем еще мы живем? Накануне зимы сработал прошлогодний синдром, когда мы сутками сидели без света. Все снова раскупают генераторы, пауэрбанки, стабилизаторы напряжения, чтобы из-за перебоев в подаче электричества не перегорала техника.  

Приближается фронт, и никто не знает, какими будут последствия, поэтому все, и мы в том числе, запасаемся консервами, крупами и другой провизией.

К сожалению, большой проблемой стали бездомные животные. Многих из них не смогли с собой забрать хозяева. Теперь они сбиваются в стаи, дичают и нападают на людей. Поэтому я почти перестала ходить пешком по частному сектору, хотя раньше любила прогуляться.

В целом, есть, конечно, те, кому все равно, что происходит, они пристроились, работают и как-то живут. Но много и тех, кого российское правительство называет «ждунами», кто понимает, что нужно этот период перетерпеть.

Однако таких, кто изменил свое первоначальное отношение к россиянам, как к оккупантам, на восторг, конечно, нет. Скорее есть понимание, что все затянулось надолго.

— Вы сказали, что затеяли ремонт, чтобы отвлечься. Но вы же понимаете, что рано или поздно все равно произойдет освобождение, неизвестно, с боями или без. Также все видят, какая участь ожидает деоккупированные территории — россияне их нещадно бомбят.

— Конечно, может случиться всякое. Поэтому я не обижаюсь на своих земляков, которые находятся на территориях, подконтрольных Украине, и порой упрекают нас, дескать, «повезло, вас не бомбят». Мы не знаем, что с нами будет.

Но от неведения и ожидания больше не страдаем. Мы эту стадию уже прошли в прошлом году. Сейчас решили: сколько продлится наша жизнь в этом доме, пусть она будет. А там, глядишь, может, и победу встретим в чистой кухне.